Выход экс-директора СХК из стен колонии был назначен на 11.30. Его родственники и друзья прибыли еще до 11 часов, однако ожидать им пришлось полтора часа: Короткевич вышел из колонии в 12.30.

Владимир Короткевич: В тюрьму легко зайти, но обратно выйти очень сложно

Там же, у стен колонии Владимир Короткевич дал первое после освобождения интервью:

После пятилетней разлуки с семьей: с женой, дочерьми, внуками… Еще маленькой внучки здесь нет, еще дочь из Питера не приехала… Я, конечно, очень взволнован, очень взбудоражен, и я даже затрудняюсь передать ощущение переполняющего меня счастья, передать то чувство, которое я испытываю. Потому, что в эти большие ворота [тюрьмы – прим.ред.] очень легко зайти, но выйти очень сложно. И, как показывает практика – очень долго. И я прекрасно понимаю мудрость пословицы: «Благими намерениями выстлана дорога в ад». Вот я это прошел, на собственной шкуре испытал, и понимаю, по каким-либо причинам, во благо ли, не во благо… Если ты сделал какие-то ошибки, а ошибки имели место быть, то ты, рано или поздно, в этой жизни за них будешь отвечать. И поэтому нужно стараться делать так, чтобы избежать этой, я прямо скажу – трудной участи.

Владимир Короткевич: В тюрьму легко зайти, но обратно выйти очень сложно

Вот, что сказал Владимир Короткевич на предложение ТВ2 обратиться здесь и сейчас ко всем, кто поддерживал его в течение последних пяти лет:
Вы знаете, я с большим удовлетворением… Пять лет времени вполне достаточно, чтобы думать и передумать очень многое… Но отметил для себя, что та группа людей, которых я имею честь называть своими друзьями или хорошими товарищами… Я уж не говорю про своих многочисленных родственников… Никто из этих людей от меня не отвернулся. И самое главное: они не оставляли без внимания, без моральной поддержки мою семью, мою жену. И я, конечно, благодарен тем северчанам, которые понимают и знают, что мне пришлось сделать за семь лет директорства, после того, как я пришел на комбинат. А пришел я на СХК, выполняя поручение министра по атомной энергии Александра Юрьевича Румянцева, потому, что по итогам 2004 года СЗК имел все признаки предбанкротного состояния (о чем мы никогда не говорили). По сути дела, министр не мог допустить, чтобы угробили комбинат, на то время атомный промышленный комплекс, самый крупный в России. И те люди, с которыми мы работали, с которыми все это сделали, вывели по итогам 2011 года комбинат на исторические рекордные показатели… Все эти люди, которые в меня верили и поддерживали, я им крайне признателен и благодарен. Потому, что мне не стыдно, ни за свои 39 лет на комбинате, ни за свои 25 лет руководящей работы (начиная с директорства на РХЗ), ни за семь лет работы гендиректором. Я знаю, что мы вывели комбинат из такого кризиса, из которого он мог просто не подняться. Я не буду комментировать те процессы, которые сегодня идут на комбинате, просто признателен всем людям.

Владимир Короткевич: В тюрьму легко зайти, но обратно выйти очень сложно

Что касается многих остальных вещей, то я должен сказать, что у меня была возможность ознакомиться с видеоинтервью моего адвоката, многоуважаемого Константина Эдуардовича Филиппова, которое он дал корреспонденту ТВ2. Должен сказать, что он дал интервью очень дипломатично. Я бы, конечно, подобрал более жесткие слова. Но я хочу сказать, что я подписываюсь двумя руками под тем, что Филиппов сказал. Жизнь покажет, как все развернется. Каждому воздастся по заслугам и делам…

Напомним, что «Дело Короткевича» стало достоянием гласности 22 июня 2012 года. Всего по делу в качестве обвиняемых проходили четыре человека: генеральный директор СХК Владимир Короткевич и его заместитель по финансам Юрий Кунгуров (оба содержались под стражей с самого первого дня), заместитель гендиректора СХК по снабжению Леонид Романенко (до приговора суда он находился под подпиской о невыезде), директор дирекции материально-технического обеспечения корпорации ТВЭЛ (московской головной компании, в которую входит СХК) Тимур Букейханов (сначала был задержан, но через несколько дней выпущен под залог). Следствие, а затем и суд, тянулись более двух лет. В сентябре 2014 года прокурор попросил приговорить Короткевича и Кунгурова к реальным срокам заключения, а Романенко и Букейханова — к условному наказанию. Однако Ленинский районный суд Томска приговорил к реальным срокам всех четверых, с отбыванием в колонии строго режима: Короткевича — к семи годам, Романенко — к шести с половиной, Кунгурова — к шести, Букейханова — к пяти.

Спустя полгода апелляционная инстанция областного суда приговоры в отношении Короткевича и Кунгурова оставила без изменений, а наказания в отношении Романенко и Букейханова уменьшила, заменив их на условные сроки. В результате амнистии, приуроченной к 70-летию Победы, Романенко и Букейханов были освобождены из-под стражи сразу после оглашения вердикта апелляционной инстанции. В результате той же амнистии срок пребывания Владимира Короткевича в колонии строго режима был снижен с семи лет до пяти лет и восьми месяцев. На свободу экс-директор СХК должен был выйти 22 февраля 2018 года. В прошлом году были внесены изменения в действующее законодательство. В том числе, претерпела серьезные изменения статья 204. Вместо четырех частей в этой статье — их стало восемь и изменилось наказание. С учетом этих изменений было оформлено обращение адвокатов Короткевича в суд. Суд рассмотрел это обращение и изменил наказание Короткевичу, снизив его на один год. Также был снижен штраф на 20 миллионов рублей. После того, как это решение суда вступило в законную силу, администрация колонии (где отбывал наказание Короткевич – прим. тв2) сама привела новое наказание в соответствие с актом амнистии (амнистии к 70-летию Победы – прим. тв2). И срок содержания под стражей Владимира Короткевича закончился 2 июня.
Здесь уместно, хотя бы в двух словах, напомнить суть дела.

Потерпевших в этом деле не было. Главное нарушение состояло в том, что ответственный за закупки угля для нужд комбината Леонид Романенко брал деньги с контрагентов, то есть с поставщиков угля. Даже из материалов дела следовало, что именно Романенко организовал эту преступную схему: брал деньги с поставщиков, а затем их распределял: по 1/6 части брал себе, столько же отдавал Короткевичу и Кунгурову, а половину отправлял в Москву — Букейханову. При этом, по словам защиты, организация и проведение конкурсов на закупку угля осуществлялись именно в Москве. Изначально именно на этом этапе следователи выявили нарушения, но потом идти по «московскому следу» дальше Букейханова почему-то не стали. Короткевич к процедурам закупки вообще не имел никакого отношения. Но деньги от Романенко брал.

Как пояснял в суде сам Владимир Короткевич, Романенко действительно периодически приносил ему деньги со словами, что это взнос контрагентов на нужды комбината. Такая практика имеет место во многих предприятиях, осуществляющих закупки на сотни миллионов рублей. Короткевич действительно держал то, что может быть названо «черной кассой СХК». Деньги шли на различные социальные проекты, например, на организацию спортивных соревнований, но главная часть средств шла на политику. В интересах «Единой России», главным образом. В открытых судебных заседаниях Владимир Короткевич называл и некоторых конкретных адресатов этой помощи. Например, десять миллионов — в различные фонды по просьбе первого заместителя губернатора Томской области (ныне председателя областной Думы) Оксаны Козловской, миллион — на выборы заместителя председателя областной Думы (ныне мэра Северска) Григория Шамина, значительные средства — на избрание депутатов северской Думы от СХК... Кстати, эти факты уже публиковались в прессе, и никем из вышеупомянутых лиц так и не были опровергнуты.